Предчувствие конца
Первые признаки того, что у Савченко, возможно, неприятности, в Белгороде заметили на его 70-летие в апреле 2020 года.
Точнее, так: его 70-летие заметили все, кроме Путина. Плохая примета, решили в народе.
Спустя несколько месяцев, в июле, на территории музея-заповедника «Прохоровское поле» открыли музей тыла «Битва за оружие Великой Победы». Идею одобрил президент, и на открытие ждали его лично, но представительство из Москвы ограничилось только полпредом Игорем Щеголевым и министром культуры Ольгой Любимовой — Путин не приехал. С учетом того, что нынешний срок должен был стать для главы области в любом случае последним, такое демонстративное игнорирование фигуры губернатора не могло не беспокоить команду Савченко.
Она и беспокоилась, причем строго загодя: еще в 2019 году некоторые соратники Савченко начали сбрасывать свои активы. В частности, внутри холдинга «Агро-Белогорье», который принадлежит Владимиру Зотову, одному из ближайших товарищей губернатора, начались перемещения компаний: капитал части из них на 100% перешел к «дочкам». Кроме того, почти четверть капитала — 22,5% — «Агро-Белогорье» продало одному из главных небелгородских гигантов — «Русагро». Формально свою долю продал воронежский финансист и экс-глава Центрально-Черноземного банка Сбербанка Александр Соловьев — ему деньги нужны были на строительство реабилитационного центра, — однако никто из «Агро-Белогорья» перекупать эти акции не стал. Гендиректор «Русагро» Максим Басов и вовсе заявил о том, что сумма сделки составила 8,5 млрд рублей, и намекнул, что компания не против поглотить «Агро-Белогорье». В компании Зотова на это ответили опровержением, но очевидно, что у «Русагро», который бодается за первенство по выручке с другим агрогигантом на территории области — «Мираторгом», — на «Агро-Белогорье» имеются определенные виды: 22,5% акций позволяют влиять на политику развития компании. Да и для самого Зотова это страховка, уверен знакомый с ситуацией источник «Новой» (здесь и далее: слова источников подкреплены аудиозаписями, их имена известны редакции. — Ред.): «Мираторг» на местах себя всегда ведет по-буржуйски, не церемонится с конкурентами». В одиночку эту борьбу после ухода Савченко Зотов вряд ли бы потянул. С «Новой» Зотов общаться отказался, сославшись через свою канцелярию на «высокую степень загруженности».
Еще «Агро-Белогорье» избавилось от аэропорта: в сентябре его купила компания «Новапорт» Романа Троценко (выходец из команды Игоря Сечина). Сумма сделки официально не раскрывается, но, по информации «Новой», речь идет о 5,5 млрд рублей (аэропорт соседнего Воронежа ранее был куплен «Новапортом» за 3 млрд рублей). Параллельно свои бизнесы активно начал распродавать зять белгородского губернатора Геннадий Бобрицкий. В феврале 2020 года он продал предприятие «Белэнергомаш», которым владел вместе с семьей главы федерации бокса Белгородской области Владимира Тебекина, Объединенной металлургической компании, — приблизительно за 7,5 млрд рублей. Более того, Бобрицкий активно ищет инвестора, который полностью выкупит у него компанию «Приосколье» — третьего по объемам производителя мяса птицы в России: на актив претендуют тот же «Русагро» и компания «Черкизово», а стоимость компании оценивается в 23 млрд рублей.
По словам нескольких собеседников «Новой» в белгородском бизнесе, часть вырученных средств точно переводится в кэш (официально продавцы своих активов дальнейшую судьбу полученных денег не раскрывают). Уход Савченко был неизбежен, и звоночком являлся не только игнор со стороны Владимира Путина.
Начиная с середины десятых годов в регион активно заходят со своими операциями московские силовики.
Например, в 2015 году был арестован глава «Белгородэнерго» Виктор Филатов: о его аресте губернатор, по некоторым данным, узнал лишь тогда, когда Филатов оказался в московском СИЗО. Филатову дали девять лет за растрату, в СИЗО до приговора он сидел четыре года: в июле 2020 года он уже вышел на свободу.
Чувствительный удар по Савченко был нанесен и арестом главы Белгородского района и многолетнего куратора программы жилищного строительства Анатолия Попкова, предполагает белгородский социолог Евгений Реутов. «По всей видимости, у Савченко, помимо групп поддержки в федеральном центре, есть и влиятельные группы недоброжелателей», — пишет Реутов.
По информации «Новой», уже в самолете по дороге в Москву силовики объяснили Попкову, что к нему самому претензий нет, им нужна информация о деятельности губернатора.
«Упирается», — уточняет собеседник «Новой».
Уход через минное поле
Резкий уход Савченко (еще за два дня до отставки он проводил собрание политологов и выглядел вполне спокойным, говорит социолог Реутов) может быть связан с двумя вещами, которые друг другу особо не противоречат.
Во-первых, Кремль давно объявил о векторе на зачистку старых губернаторов, и Савченко оставался едва ли не последним из могикан. «Людям в регионе он нравился, но руководил Савченко областью как бандой», — говорит «Новой» близкий к администрации президента специалист по региональной политике. Губернатор мог получить недвусмысленный сигнал о том, что в отношении него может готовиться спецоперация по снятию, и упредил события. «Савченко уже года три-четыре намекали, что пора уходить, он всех достал», — просто формулирует собеседник газеты.
Вторая вещь, которая могла подстегнуть Савченко к более решительным действиям, произошла еще зимой. В отставку с поста премьер-министра ушел Дмитрий Медведев, который был наиболее благосклонен к губернатору Белгородской области из политиков первого ряда.
Но это было лишь полбеды. Премьером стал Михаил Мишустин, с которым у Савченко давний скрытый конфликт.
По инициативе Савченко были посажены несколько человек у нас в области, которые были людьми Мишустина, совершали какие-то операции, связанные с НДС, и за это у нас в области были пойманы (речь идет, видимо, как минимум о замначальника отдела выездных налоговых проверок ИФНС России по Белгороду. — Ред.). Была конкретная просьба вот к этим людям никаких не предъявлять претензий, но эта просьба не была услышана, а даже, наоборот, Савченко больше как-то там поднакрутил. И когда пошел накат, Мишустин тут начал воевать: он поменял начальников в инспекции у нас в городской и в областной и начал все шерстить, проводить какие-то проверки, — говорит близкий к администрации специалист. — А потом Мишустин получил откуда-то сверху оклик. То есть тогдашний глава ФНС понял, что да, есть некий человек, сидящий наверху, который может делать окрики в пользу Савченко».
Кроме того, Мишустин наверняка не простил Савченко конфликт с Александром Гнедых (см. главу «Система «свой-чужой»). По информации «Новой», с момента назначения премьера редкое заседание правительства в закрытой его части проходило без критики Мишустина в адрес белгородского губернатора.
Правда, собеседник «Новой» в Москве, знакомый с планами администрации президента по Савченко, считает, что Мишустин никаких видимых усилий к отставке белгородского губернатора не принимал. Подтверждением этого может служить история с появлением совершенно невнятного врио.
На кого ты нас оставил
Новый вице-губернатор Белгородской области Денис Буцаев весь месяц с момента своего назначения проявляет бурную активность в регионе. Он постоянно встречается с представителями местных бизнес-структур и руководителями крупных холдингов. По информации «Новой», только за первые 10 дней у Буцаева состоялись встречи с главой группы компаний «Русагро» Вадимом Мошковичем (для этого сам Мошкович на частном самолете прилетал в Белгород) и братьями-близнецами Виктором и Александром Линниками из «Мираторга» (здесь, наоборот, Буцаев сам специально ездил для этого в Орел). Крупный бизнес и коммерсантов поменьше вице-губернатор убеждает в том, что, когда он станет полноценным руководителем региона, «кое-что придется вычистить, однако в целом прежний курс продолжится». Виды на губернаторское кресло у Буцаева серьезные: это его Савченко фактически назначил своим «преемником».
Буцаева и Савченко связывает не только деловое общение: приехавший из Москвы бывший глава Российского экологического оператора (пробыл в должности меньше года) — внук почетного адвоката Вячеслава Цымбала, который в девяностые и нулевые годы активно защищал интересы Савченко во время скандалов, связанных с избирательными кампаниями и с переделом бизнеса в регионе. Оставить такого человека на хозяйстве в регионе — в теории очень удобный вариант: с одной стороны — магия близости к Савченко не позволит с пренебрежением относиться к молодому назначенцу из Москвы, с другой — у Буцаева в регионе совсем нет команды, поэтому он абсолютно управляем.
Однако в этой ставке на Буцаева со стороны Савченко присутствует и гигантский риск, поскольку эту кандидатуру он не согласовал с администрацией президента. В Белгороде об этом стало известно почти сразу, и, чтобы смикшировать недоверие к Буцаеву,
была запущена версия о том, что приехавший из Москвы чиновник приехал к Савченко с письмом в руке: якобы прочитав это послание, глава региона сразу же подал в отставку.
Такую историю слово в слово повторили под запись два собеседника «Новой». Как и положено в подобных случаях, правда здесь смешана с откровенной выдумкой: Савченко ушел в отставку действительно сразу же после того, как назначил своим замом Буцаева, однако никакого конверта, судя по всему, не было. Эти версии вызвали лишь улыбку у бывшего белгородского журналиста и экс-депутата областной думы Ольги Китовой, одного из главных публичных оппонентов губернатора: «Насколько я знаю, убрать его хотели еще в начале года, но страну накрыла волна коронавируса, стало не до него. Было решено дождаться выборов в сентябре, дать избраться в областную думу и отправить его представителем в Совет Федерации. Савченко — страшный везунчик, другого такого не знаю. Ведь это не в первый раз он повисал на волоске».
Расчет во многом строился на том, что Савченко, отбыв в Москву сенатором от Белгородской области, на месте решит вопрос с согласованием кандидатуры Буцаева. Не вышло: по информации «Новой», никто из принимающих решения по согласованию губернаторских кандидатур в администрации президента пока так и не принял Савченко по этому вопросу после его переезда в Москву. Более того, собеседник «Новой», знакомый с ситуацией, заявил, что
в Кремле были взбешены этой «самодеятельностью», но решили пока не убирать ставленника Савченко.
«В Москве его игра «в преемника» была воспринята как волюнтаризм, — говорит источник «Новой». — Его кандидат не согласован ни [начальником управления по внутренней политике Андреем] Яриным, ни [управлением] кадров — то есть ни Яриным, ни силовиками. Сейчас в АП ждут, пока все успокоится, Буцаев пусть походит врио, а потом начнется долгий мутный процесс». Савченко решил, уходя, поставить хоть кого-нибудь, и в принципе «Буцаев — неплохой парень», но в регионе слишком сильны интересы «Мираторга», ВТБ и Россельхозбанка, с которыми как минимум солидарен нынешний глава Минсельхоза Дмитрий Патрушев: он-то и будет искать своего человека в регион, а нынешний врио совсем с ним никак не связан.
Что до самого Савченко, то ему на выход намекали уже последние два–три года. Более того, он даже в Кремле давным-давно не был, никому особо не нужен. Его даже награждать не стали ничем [ни на юбилей, ни во время отставки]», — резюмирует собеседник «Новой».
История с Денисом Буцаевым выглядит как личный просчет Евгения Савченко, а неочевидность его кандидатуры в качестве преемника наводит на мысль о спешности принятия такого решения. За 27 с лишним лет Савченко построил в Белгородской области большой султанат
(несколько спикеров «Новой» назвали регион «православной Чечней»):
в нем без ведома губернатора было невозможно провести какую-либо серьезную сделку, а весь крупный бизнес контролировался либо членами его семьи, либо его близкими соратниками. А от политических оппонентов команда Савченко отбилась еще в конце 90-х: после этого власти губернатора в регионе вообще никто не угрожал. Но даже такие монолитные, казалось бы, системы неизбежно рушатся — как правило, из-за того, что их создатели начинают чувствовать себя всесильными.
Везунчик из девяностых
Белгород — очень красивый город, особенно для тех, кто привык к стереотипам. Он очень чистый, аккуратный и внешне тихий, но старается быть похожим на Москву с ее модными кофейнями в центре города, удобными автомобильными развязками и идеями современного урбанизма вроде выделенных полос для автобусов посреди проезжей части или магистральных маршрутов, везущих людей из центра в кварталы на окраине. Постарался Илья Варламов: многие перемены в городе совпали по времени с его рецензией на Белгород в интернете.
Внешне город по своей показной вышколенности городской среды напоминает Минск (Белгородская область очень тесно дружит с Беларусью: регион является побратимом сразу нескольких областей соседней страны). Да и губернатор Савченко своим харизматичным видом и приметными усами чем-то напоминает Лукашенко. При этом достаточно отъехать недалеко от центра города, и можно увидеть, что европейскость Белгорода — скорее показная витрина: несколько остановок по тем самым выделенным полосам — и вас встречают типичные панельные дома и мужики, играющие в домино.
Да и если всмотреться внимательнее в эту витрину, налет роскоши слетает еще быстрее: московские цены в кофейнях и ресторанах осилить могут далеко не все (средняя зарплата в регионе — 20–30 тысяч рублей, больше только у металлургов), а элементы городской среды выглядят как китч. «У нас есть фонтан «Мальчик с гусем», открытый после реконструкции. Но, во-первых, это должна была быть девочка, во-вторых, гусь там выглядит как Чужой из ужастика, а в-третьих — на него было потрачено огромное количество денег, 17 миллионов рублей», — снимает позолоту с внешнего вида города глава штаба Навального в Белгороде Максим Климов.
Но в начале 90-х даже показной красоты в Белгороде и близко не было. Город представлял собой типичное звено «красного пояса» — регионов, в которых была политически сильна власть коммунистов новой России: много оставшихся от советской власти заводов (в первую очередь металлургических и аграрных), чудовищно неэффективных и погребающих под собой всю остальную жизнь. До 1993 года Белгородом управлял Виктор Берестовой, бывший председатель облисполкома. Он не принял ГКЧП и вышел из КПСС, однако в октябре 93-го открыто выступил против действий Ельцина, отдавшего приказ стрелять из танков по Белому дому. Меньше чем через неделю Москва сняла Берестового «за систематическое невыполнение указов президента и постановлений правительства, а также за совершение действий, направленных на неисполнение указа президента № 1400 (о роспуске парламента. — Ред.)». На место опального главы региона из Москвы приехал 41-летний консультант Министерства сельского хозяйства и гендиректор компании «Русские семена» Евгений Савченко.
Савченко не был варягом, однако в области его позиции существенно ослабли после того, как в 1990 году он внезапно уехал на незначительную должность в Москву, будучи до этого зампредом облисполкома с перспективой стать председателем.
Сам Савченко причиной своего отъезда называет преследование за огромный дом, который построил его отец на кредит в 20 тысяч рублей.
Провластный политолог Виталий Иванов в своей летописи «Глава субъекта Российской Федерации» опирается на разговоры в области о том, что истинной причиной могли стать махинации при распределении автомобилей среди номенклатуры. Корреспонденту «Новой» в Белгороде рассказали также версию о том, что Савченко якобы мог быть причастен к манипуляциям с овечьей шерстью с целью получить орден Труда.
Ни одну из этих версий Савченко никогда не опровергал (а версию с опалой из-за строительства дома даже позже подтверждал), и можно предположить, что как минимум часть из них могла быть наговором конкурентов. Очевидно лишь то, что за идею порулить родным регионом Савченко ухватился незамедлительно. «Искали среди белгородцев, работавших в Москве. Я был заместителем руководителя главка, видимо, попал в кадровую картотеку… С руководителем администрации Сергеем Филатовым поговорил — и вперед. Поехал исполнять обязанности. С большим удовольствием! Дело не в должности, не в статусе, меня влекла область, родные места», — цитирует Савченко в своей книге Иванов.
Белгородский вояж Степаныча
На должности губернатора возвращенец активно стал собирать свою команду. Он быстро сменил всех силовиков и поставил во главе города лояльного себе человека. Первый мэр эпохи Савченко Георгий Голиков вспоминает, что новый глава администрации области вызвал его в кабинет и вежливо, но безапелляционно заявил, что «есть предложение, Георгий, поработать». «Я начал работать в апреле 94-го, а уже в конце апреля Савченко говорит: давайте пройдемся по городу. И во время прогулки Евгений Степанович говорит: вот путепровод на Харьковскую гору, где памятник князю Владимиру недостроенный четыре года стоит. 5 августа День города, вы должны его запустить и обратите, пожалуйста, внимание на проблемы у вас в городе по пенсионерам, — рассказывает Голиков. — Мы запустили путепровод к 5 августа, нашли средства: и промышленники помогли, и область помогла. А уже через полтора года мы построили дом для участников войны».
Один из бывших советников Савченко вспоминает, что стратегия нового губернатора сразу была четкой:
простые люди в городе должны получить все необходимое, а бизнес и крупные промышленные предприятия должны делиться.
Голиков утверждает, что бизнес относился к такому «с пониманием»: коммерсантам якобы тоже создавались удобства в виде оформления документов по принципу «одного окна». Зато при помощи такого общения с бизнесменами («очень большое уважение ко всем, за столько лет работы ни разу на меня голос не повысил») удалось совершить «консолидацию элит», и при помощи внебюджетных денег Белгородская область решила, например, проблему расселения общежитий, радуется бывший мэр. Однако, если было нужно, Савченко мог и пренебречь интересами бизнеса. Голиков рассказал историю о том, как московские заказчики не могли достроить завод в черте города, а Савченко распорядился вместо завода возвести здание университета.
Но вообще-то сказать, что «остросоциальная направленность» действий Савченко всех восхитила, нельзя. Люди по-прежнему возмущались отсутствием работы, зарплат и жилья и собирали митинги у здания городской и областной администраций, а бизнес тихо возмущался поборами. Но разбираться с жителями губернатор поручил мэру («мы людей собирали в кинотеатре, чтобы после вопросов люди могли посмотреть кино «В бой идут одни старики», говорит Голиков), а с бизнесом предпочел разговор с позиции силы. К середине 90-х Савченко одним из первых в России начал применять метод заведения уголовных дел на нелояльных коммерсантов, — но первое время это было не очень эффективно, поскольку у многих бизнесменов были связи в Москве, и они могли «лавировать», говорит один из бывших советников Савченко. Требовался другой подход.
В шаге от падения
В середине 90-х в регионе начался активный процесс приватизации крупных государственных активов. Наиболее резонансным стал кейс Белгородского хладокомбината — одного из крупнейших налогоплательщиков области. О том, что комбинат областная администрация тайком продала в офшор на Виргинских островах, члены областной думы узнали случайно, при подготовке бюджета области. На настойчивые вопросы депутата Китовой губернатор Савченко вынужден был публично заявить: на деньги от комбината можно больше не рассчитывать, он продан.
Никаких последствий для Савченко это не имело, зато Китовой удалось победить в другой истории: она фактически в одиночку заставила владельцев Стойленского ГОКа выплатить огромные долги по налогам.
Савченко разрешил предприятию не платить некоторые налоги — и их не платили в течение 7 лет.
Однако это нужно было легитимизировать, и Савченко внес законопроект в областную думу о списании долгов по налогам. Против выступила только Китова. За полгода она написала больше десяти статей и тем самым заставила прокурора области опротестовать закон. Через время деньги от неуплаченных налогов начали возвращаться в бюджет — речь шла о четверти миллиарда рублей.
Однако все эти публикации и недовольство местных элит давлением Савченко привели к тому, что к досрочным губернаторским выборам 1999 года он подошел далеко не в ранге фаворита. Из Москвы в качестве главного конкурента в регион приехал лидер ЛДПР Владимир Жириновский. К этому моменту отношения ЛДПР и Савченко были испорчены областными парламентскими выборами 1997 года, когда губернатор смог провести своих людей в облдуму, вытолкнув оттуда как раз часть депутатов от ЛДПР. Кроме того, по данным «Медузы», которая ссылается на попросивший об анонимности источник в штабе Жириновского, лидер ЛДПР просил у Савченко денег на партийные нужды, но тот по каким-то причинам их не дал. Так что Жириновский принципиально приехал побеждать.
Для Савченко это стало вызовом: тогда он впервые осознал, что у него нет абсолютной поддержки в регионе — значительная часть бизнеса, в том числе и крупного, не скрывала своих симпатий к приехавшей звезде из Москвы. «Савченко сразу почувствовал себя в тонусе, а вся политическая жизнь в регионе остановилась — отныне вся команда работала исключительно на выборы, — вспоминает сотрудник штаба Савченко в 1999 году.
— Все понимали, что проигрыш для губернатора был сродни концу света. А Жириновский завоевывал еще и симпатии обычных людей простым посылом вроде «Бабкам — счастья, девкам — мужиков».
По сведениям «Медузы», против Жириновского пытались работать творчески: зная его импульсивный нрав и способность вспыхивать по любому поводу, приводили провокаторов на агитационные встречи и пытались заглушать выступления политика трактором К-700. Это не помогло, констатирует источник «Новой» в штабе Савченко: «По голосам Жириновский тогда как минимум выходил во второй тур.
Явка была низкой — около 30 процентов, и на некоторых участках за Савченко пришлось рисовать 75–83 процента, я сам этим занимался».
Итоговая явка в итоге была зафиксирована на уровне 69,3%, Савченко набрал чуть больше 53% голосов. В комментарии «Коммерсанту» Савченко заявил, что «ничего неожиданного не произошло».
Проблема была в том, что почти на каждом участке ЛДПР выставила своих наблюдателей, и когда по итогам выборов кандидат из Москвы вообще стал третьим (второе место было отдано коммунисту, аудитору Счетной палаты Михаилу Бесхмельницыну), было решено идти в суд. Областной Белгородский суд к тому моменту с 1975 года возглавлял Иван Заздравных: по его решению
бюллетени с избирательных участков были уничтожены в течение 10 дней после выборов,
вспоминает сотрудник штаба Савченко. Жириновскому просто стало не на что опираться: данные от наблюдателей подтвердить было нечем. Интересы Савченко тогда, к слову, как раз представлял Вячеслав Цымбал, дедушка будущего вице-губернатора Буцаева. Жириновский в итоге уехал ни с чем, страшно обидевшись на губернатора: даже спустя годы он называл его «клещом», который «вцепился» в область. А Савченко официально начал крестовый поход против всех инакомыслящих (хотя в своей первой речи после возвращения из Москвы обещал это не делать), чтобы не допустить в дальнейшем даже малейших признаков нелояльности.
В 1999 году состоялись очередные выборы в Госдуму России. От Белгородской области депутатом намерена была стать журналистка и депутат облдумы Ольга Китова. Но Евгений Савченко делал ставку на бывшего предсовмина СССР Николая Рыжкова, который уже находился в Госдуме от региона в предыдущем созыве. «Я знала, что о честных выборах и речи быть не может. Но Савченко лично просил меня отказаться от участия в выборах, сказал, что у него есть свой кандидат и я не должна ему мешать», — говорит Китова. Главная идеологическая противница Савченко в регионе получила недвусмысленный сигнал, что терпеть ее долго не будут.
Пройти в думу она не смогла, а через год ей пришлось уехать из региона. В середине 2000 года к ней обратились родители нескольких студентов Университета потребкооперации: их детей обвинили в том, что они изнасиловали своего старосту прямо в раздевалке учебного заведения. Китова взялась разбираться и выяснила, что признания были получены под пытками, а у самих студентов во время совершения преступления было алиби. После выхода большого расследования об этом в «Белгородской правде» студентов отпустили, однако через несколько месяцев задержали снова и осудили на 8 лет: потерпевший заявил, что перепутал дату изнасилования (через время этих студентов выпустили из тюрьмы по решению Верховного суда).
А чуть позже пришли за самой Китовой: ее обвинили во вмешательстве в следствие и в нападении на милиционеров — притом что во время задержания она была сильно избита сама.
Облдума быстро лишила ее неприкосновенности, вспоминает Китова: на носу были выборы, и никто не хотел видеть неудобную журналистку в зале заседаний. Китовой дали два с половиной года условного срока, а реабилитировали после того, как в ее судьбу вмешались немецкий телеканал ARD, AmnestyInternational, а также адвокат Генри Резник. Однако на время журналистка была вынуждена уехать в политэмиграцию в Германию.
В своем преследовании она по-прежнему винит областную администрацию. Нельзя доподлинно сказать, что это так, но очевидно, что отъезд Китовой из Белгорода точно принес губернатору региона определенное облегчение: из области уехал единственный открытый критик его действий. Публично губернатор Белгорода историю с уголовным преследованием своего главного оппонента никогда не комментировал, однако, по словам близкого к аппарату Савченко собеседника «Новой», в частных беседах с журналистами, которые переступали «двойную сплошную», глава области произносил фразу: «Вы что, забыли, как было с Китовой?»
С одной журналисткой разобраться оказалось не так сложно. Чтобы подчинить себе весь регион, требовались большие усилия и другие союзники, не только силовики. Такие союзники у Савченко нашлись очень быстро.
Продолжение: Как умирали недруги Савченко
