Кроме того, перечисленные в законе идеи запрещено включать в политические программы партий и т.п. Также надлежит переименовать населёные пункты и их части (улицы, площади и т.п.) носящие имена людей, которые в тот или иной период были уличены в «пропаганде русского мира».

    По словам одного из авторов изменений в закон Александра Шевченко, именно пророссийские выступления на Украине под лозунгами «установления русского мира» весной 2014 года якобы положили начало войне на Донбассе.

    «Действующее законодательство Украины содержит запрет только прошлых коммунистического и национал-социалистического режима, не уделяя внимания прогрессирующей сегодня идее „русского мира“, направленной в том числе на ликвидацию независимости Украины», — подчеркивает Шевченко.

Вообще-то, к примеру, месторождение Farzad-B было открыто в 2008 году консорциумом трех индийских компаний. Доказанные запасы газа поражают воображение неподготовленного человека: только на этом участке они оцениваются в 12 триллионов кубометров. Но санкции против Ирана не позволили запустить проект, и вернуться к нему Иран и Индия смогли лишь в конце 2015 года, когда стало понятно, что санкции с Ирана будут скоро сняты. Стороны даже заявили о том, что намерены подписать контракт по разработке месторождения в октябре 2016 года, но проект вновь был отложен: индийцы то ли решили дополнительно поторговаться, то ли и вправду прислушивались к мнению США. При этом тем не менее по-восточному упорно торгуясь и одновременно опасаясь вмешательства «третьих стран».

    Опасения были ненапрасными.

    Год назад президент России Владимир Путин посетил Иран, где встретился с президентом страны Хасаном Рухани и президентом Азербайджана Ильхамом Алиевым. Богатый урожай с этого визита, конечно, в первую очередь собрала «Роснефть», которая там же и подписала так называемую «дорожную карту» об инвестициях в местные месторождения нефти и газа. Но не остался в стороне и «Газпром».

    Последний тогда уже выразил готовность поучаствовать в проекте строительства газовой трубы: опыт-то уже есть. Через Пакистан и до Индии. Российский гигант выразил при этом заинтересованность в разработке в первую очередь четырех упомянутых, по-прежнему находящихся в собственности у иранской компании месторождений. Что понятно: американские санкции, которые формируют политические риски при реализации проекта, в отличие от тех же индийцев, стремящихся «дружить со всеми», «Газпром» не слишком волнуют, он и так под ними находится. А прибыльность проектов обещает быть очень высокой: рынки индийского субконтинента весьма емкие, и спрос на голубое топливо обещает там только возрастать.

    И вот подписан документ, который, цитируем официальное сообщение Минэнерго России, «предполагает оказание всесторонней поддержки проекту морского трубопровода, по которому газ с месторождений на территории Ирана будет поставляться потребителям в Пакистане и Индии. В меморандуме предусмотрено определение уполномоченных организаций, через которые будет вестись поддержка проекта, в том числе при разработке технико-экономического обоснования — определении ресурсной базы, конфигурации и маршрута газопровода».

    Тут даже не надо переводить с бюрократического на русский, главное понятно и так. Это уже не просто «протокол о намерениях», это начало конкретной детализации проекта и начало работы. «Дорожная карта», так сказать.

    О чем, собственно, речь. О трубопроводе IPI (Иран — Пакистан — Индия) длиной свыше двух тысяч километров, с «иранским участком» в 1200 километров и мощностью до 22 миллиардов кубометров в год с возможностью дальнейшего увеличения. Общая стоимость строительства в прошлом году оценивалась в семь с половиной миллиардов долларов (тут, несомненно, возможны различные корректировки и уточнения). Судя по всему, стороны, оценив риски и учитывая опыт России, выбрали в качестве наиболее надежного маршрута морской вариант. При этом российское Минэнерго явно рассматривает «пакистанский меморандум» в том числе и в качестве своеобразного ускорителя для переговоров с Индией. Ну а ресурсной базой проекта как раз и могут стать иранские месторождения, расположенные на шельфе Персидского залива.

    Кстати, в качестве возможных инструментов для монетизации персидского газа «Газпром» рассматривает не только проект газопровода Иран — Пакистан — Индия, но и проект СПГ-завода Iran LNG, в строительстве которого тоже намеревается принимать самое активное участие.

    Почему это все так важно.

    Во-первых, Россия, активно входя на иранские рынки газовой добычи и действуя как в своих, так и в персидских интересах (иранцы — сложные переговорщики и весьма непростые партнеры), резко расширяет подконтрольную нашей стране «ресурсную базу». Во-вторых, на радость как Ирану, так и Индии с Пакистаном переправляет значимую часть этих колоссальных иранских запасов в крайне надежную трубопроводную концепцию поставок дешевого газа. Страхуя свои собственные, не так давно озвученные задачи по расширению своего влияния на рынках СПГ примерно до четверти всего объема глобального рынка к концу следующего десятилетия.

    А во-вторых, если говорить уж совсем глобально, это часть той работы, над которой сейчас трудятся не только российские газовщики, угольщики, нефтяники, но и атомщики: Россия должна стать глобальной энергетической сверхдержавой.

«Крым шел к самоопределению в течение всех лет пребывания в независимой Украине. Государственная Дума и Совет Федерации, как законодательная власть в стране, которая является продолжателем и преемником Советского Союза, должны наконец принять решения об отмене актов 1954 года», — подчеркнул общественный деятель.

По его мнению, это могло бы положить конец любым притязаниям на полуостров со стороны Киева.

Крымская область находилась в составе РСФСР до 19 февраля 1954 года, когда Президиум Верховного совета СССР издал указ о передаче области в состав Украинской ССР. Инициатором указа считается советский лидер Никита Хрущев, долгое время работавший на Украине. После распада СССР Крым остался в составе Украины.

Так что ему интереснее понять и разобраться, нежели громко протрубить (рекламная кампания выходящей на следующей неделе книги – нормальное явление). Он не понял и удивился. А удивление затем переросло в разочарование. И тут придется признать, что жизненного опыта Марка Урбана все-таки не хватило, чтобы понять, с каким таким феноменом он имеет дело в лице Сергея Скрипаля.

    Урбан нашел для себя способ примирить реальность со стереотипом. По его мнению, после пяти недель в коме Скрипаль столкнулся с «серьезными психологическими проблемами» и, якобы, именно по этой причине не желал признавать себя «жертвой смертельного заговора Кремля» (потом его вроде как переубедили). По словам Урбана, Скрипаль вопреки всем инструкциям часами сидел в садике перед центральным госпиталем Солсбери, а его лечащий врач, также на свой страх и риск, принялся восстанавливать его организм (как и Юлию) с помощью экспериментальной novel therapy. А это — несмотря на название — не чтение книжек, а комплекс медикаментозного воздействия на грани наркотического, который применяют для раковых больных. Именно этим Урбан очень неубедительно пытается объяснить неверие Скрипаля в то, что его отравили русские.

    Но вот комплекс убеждений, существовавший у Скрипаля до отравления (или что там с ним случилось), таким макаром Урбану объяснить не удается — и разочарованность переходит в раздражение. Он называет Скрипаля «бессовестным (unashamed) русским националистом».

    По словам Урбана, Скрипаль постоянно смотрел российский Первый канал, «сидя в купленном MI6 доме» — это очень важная деталь. С одной стороны, Скрипаль вроде как находился под влиянием кремлевской пропаганды, а с другой – если британская разведка купила своему агенту дом, то в нем он должен был смотреть только Би-Би-Си. Просмотр российского телевидения и ностальгия по Родине были чем-то вроде еще одного предательства — только теперь уже Скрипаль как бы эмоционально предал британцев. Они ему домик купили, а он, как тот волк из поговорки, все Первый канал смотрит.

    Урбан утверждает, что Скрипаль «во многих вопросах поддерживал Кремль», приветствовал «аннексию Крыма», отрицал присутствие российской армии на Донбассе, а украинцев и вовсе называл «тупыми овцами, которым нужен хороший пастух». Якобы Скрипаль говорил, что если русская армия зашла бы на Украину, то сейчас уже была бы в Киеве. И ведь не поспоришь.

    Все это никак не соответствует придуманному британскими СМИ карикатурному образу двойного агента, которого срочно необходимо было ликвидировать за тридевять земель с применением химического оружия, нарушая все правила конспирации. Но и здесь Урбан находит возможность примирить реальность со стереотипом. По его мнению, «первым в списке» на «уничтожение» остается Потеев. Однако считает Урбан, для российской разведки оказалось очень сложно найти Потеева, потому его «передвинули в конец списка», а первыми оказались те, кого «легче достать», то есть Скрипаль. Мало того, что это все недоказуемо, но и просто выглядит странно.

    Урбан утверждает, что Скрипаль был настолько разочарован распадом СССР в 1991 году и последовавшими за этим событиями, что не стал принимать российскую присягу и в 1992 году попросился в отставку, поскольку «не хотел служить этой стране». Но людей в ГРУ якобы не хватало, и его уговорили остаться, отправив на повышение в Мадрид. То есть основным мотивом его предательства была «ненависть к правительству Ельцина», и он «не чувствовал себя ничем связанным», поскольку новой России не присягал.

    История по поводу присяги похожа на реальную. Как это ни печально, присягу в 90-х годах воспринимали как отживший ритуал, и принятия новой у старых сотрудников никто особо не требовал. Особенно в спецслужбах, поскольку большинство оставшегося от КГБ СССР и ГРУ ГШ руководства воспринимало новую Россию как наследницу СССР и, следовательно, советскую присягу как действующую. Выражение «я еще советский офицер» в ходу до сих пор. Так что Скрипаль, скорее всего, придумал эту романтическую историю с непринятием присяги, чтобы задним числом оправдать свои действия.

    Не существует ни одного перебежчика, который честно бы признавался, что пойти на предательство его заставили какие-то личные или корыстные мотивы. Все до единого (кто поразговорчивей) придумали себе некую «диссидентскую» легенду. Кто-то напирал за репрессированность дальних родственников, кто-то на неприятие советского строя. Гордиевский ссылается на события 1968 года в Чехословакии, сильно его перепахавшие, а Резун (Суворов) вообще на свое врожденное свободолюбие. Скрипаль в продолжение «оправдательной легенды» рассказывает романтическую историю, что его до глубины души поразила коррупция в мадридской резидентуре ГРУ и почему-то ФСБ (какое он отношение имел к ФСБ?). Он, якобы, хотел вывести британцев на некоего российского «морского офицера», в этой коррупции участвовавшего, но тот, по словам Скрипаля и Урбана, был «найден задушенным на больничной кровати» какого-то российского военного госпиталя. Красиво, трогательно, но больше похоже на сюжет для романов исписавшегося Джона Ле Карре, а не на реальность 90-х годов.

    Все-таки природа предательства до сих пор не изучена. Попытки использовать тесты на психологическую устойчивость приводят только к нездоровому отсеву нестандартно мыслящих людей. Конечно, очевидные факторы риска (резкие девиации поведения) исключать необходимо, но мы помним, что происходит с разведкой, когда ее кадровый набор сводится к анкетным данным («из крестьян, член ВЛКСМ, увлечен общественной работой» и все тому подобное, хочется еще добавить «характер нордический»). Тот же Резун (Суворов), по словам его непосредственного начальника капитана 1 ранга Калинина, был «архипатриотом» и таким партийным активистом, что заслужил кличку «Павлик Морозов».

    Другое дело, что с точки зрения опытного британца Марка Урбана, Скрипаль должен был ненавидеть все российское, а он злоупотреблял гостеприимством MI6, смотря Первый канал и приветствуя возвращение Крыма. Другие ведь так себя не ведут. Уже упомянутый Резун каждый день клеймит Россию, где только может, в основном в украинских СМИ.

    В чем же разница между Скрипалем и Резуном? Почему они столь по-разному воспринимают происходящее на Родине? Тому есть несколько объяснений.

    Во-первых, Скрипалю или не удалось, или же он просто не смог «капитализировать» свою биографию. Он не писал книг, не давал интервью. У него изначально не было имиджа «борца с режимом», «диссидента» и тому подобное. Он просто продал англичанам телефонный справочник военной разведки. Поэтому ежедневно зарабатывать проклятиями в адрес Москвы он не мог. А мог ностальгировать в Солсбери, смотря Первый канал.

    Во-вторых, Скрипаль вполне может быть человеком, жизнь которого разрушилась после одного единственного неправильного поступка. Это нисколько его не оправдывает, но никто до сих пор не знает, какие конкретные сиюминутные причины привели его к получению от MI6 денег в обмен на информацию. Он утверждает, что «высоко благородные», мы имеем право в этом сомневаться. Но если жизни Резуна и Гордиевского полностью посвящены оправданию своего предательства и дальнейшего на нем заработка, то Скрипаль этого не делал. Вряд ли он плакал в подушку, но сопереживал тому, что происходит в России.

    Вот этого-то Марк Урбан понять и не может. Сергей Скрипаль, конечно, не бином Ньютона. Но все-таки живой человек оказался сложнее того стереотипа, который сформировала британская пресса за эти безумные полгода. Честный и умный британский журналист столкнулся с этим несоответствием, попробовал найти ему медикаментозные объяснения и ничего не понял. Во многом это свидетельствует о том уровне общественной истерии в Великобритании, которую раздуло правительство Терезы Мэй и местные СМИ. Отказаться от стереотипа нельзя, а понять того, кого вы выставили чуть ли не главной «мишенью Кремля», уже выше возможностей.

    Тем более, что это полностью устраняет из преступления мотив. Вернее, тот мотив, который придумали британцы. Теперь Скрипаль – «соратник Путина», и в этом все скоро окончательно запутаются.

    Следующий очевидный шаг – начать ссылаться на «таинственную русскую душу», что еще дальше отодвинет Москву от Лондона, поскольку таким путем только демонстрируется «инакость» России, которую невозможно понять, и, следовательно, договориться.